Солнце в эти дни поднималось выше над горизонтом и оставалось там часами дольше, чем было ранее привычно тебе, Эудоксия. Расписание часов света в дне тут перебрасывалось из крайности в крайность. Летом оно никогда полностью не исчезало, краешек звездного диска всегда находился в минутах от заката. Зимой - лишь пару часов сумерек; а потом тьма, настолько густая, что ее можно было резать ножом. И сейчас в первые дни последнего месяца весны Солнце не желало уступать свое место ночному взору Луны на долго.
Жителем Форта, в особенности военным и ученым, это было на руку - больше времени работать и исследовать, да и температура становилась потихоньку более сносимой. Многие погибли этой зимой, не менее суровой, чем их первая на этом необычном, девственном острове. Аборигены Арсы обладали ярким преимуществом в этом фронте - ведь они зимы эти выжили поколениями на пролет.
Как, ты объяснить не можешь - у них нету достаточно информации о племени (или племенах). Частично недостаток наблюдений и понимания связан с тем, что изначальная реакция доброго-старого консула уничтожила любые шансы переговоров и обмена знаниями с местными. Что и стоило ожидать от представителя (бывших) Американских вооруженных сил.
Вышесказанное является одной из многих причин твоей любви к научным вылазкам. Быть подальше от консула - только счастье, даже если ученые все еще находятся в компании сопровождающих. Военные обычно молчат и дают ученым свободу делать, что они пожелают.
И в данный момент ты желаешь записать как можно больше наблюдений о местной флоре и фауне в свою верную тетрадку. Тебя интересует, насколько разнообразна биосфера Арсы - острова нередко создают уникальных эндемиков, но не отличаются разнообразием. А тут ты встретил десятки видов животных и растений, жителей тундры и полей, лесов и гор. Такое необычное, яркое место, что стало приютом и галереей видов умеренного, субарктического и альпийского климатов.
Тебя нельзя назвать верующим человеком, да и никому ты никогда бы не позволил себя таковым назвать, но стоя посреди полянки, окруженной стволами могучих деревьев, ты готов именовать Арсу Ноевым ковчегом. Это слышно в песнях местных птиц и шуршании мелких грызунов, в шелесте листвы дубов и вое ветра. Они поют для тебя, Эудоксия, и они поют о твоей скорой погибели. Прислушайся, мой дорогой ученый, мой печальный ученый.
Пальцы твои нежно пробегают по покрытой мхом коре березы. Она холодна, но твоя кожа холодней. Но и холод красив. Находясь за белыми стенами лаборатории можно легко забыть о красоте природы. Вот бы ты понял это раньше, еще когда те стены существовали и природа была намного, намного более распространенной. Теперь на дальних берегах вместо тропических джунглей и степных каньонов лишь пустошь, созданная людьми. Созданная тобой.
Как ты будешь с этим жить? Собираешься ли? Не ври, все знают, что у тебя не все в порядке с головой - кто будет по тебе скучать?
Но ты отказываешься. Который год отказываешься стать пеплом. И держат тебя тут эти скорбные трели птиц и шепот далекого ветра, а не люди. Тебя держит тут тетрадь, в которую ты записываешь и зарисовываешь все вокруг.
Но будь осторожен, мой печальный Эудоксия, ибо монстры всегда прячутся в тенях за твоей спиной. Мой печальный, сумасшедший ученый.