ВНЕШНОСТЬ

Kristen Jaymes Stewart

Никому не приходило в голову оценивать внешность Янги, в том числе и ей самой. Но, если кто-то все же захотел бы это сделать, то первое, что он сказал бы: странная.

Янга не уродлива, но на ней не хочется останавливать взгляд, ибо от всего облика веет свирепой дикостью, внезапной опасностью. Только безумец мог бы восхищаться этой девушкой, настолько неестественна ее внешность. В ней всего слишком. Слишком тощая и бледная, слишком черные глаза и волосы. И в человеческом обличье она похожа на большую нелепую ворону. Даже походка напоминает воронью: сутулая, с низко опущенной головой и настороженным блеском глаз из-под свисающей на лицо челки. Однако если нужно, умеет передвигаться ловко и изящно, неслышной тенью – этому девушку невольно научил отец.

У нее узкое лицо с большими глазами, точеным носом, тонкими, упрямо сжатыми губами и острым подбородком. Растрепанные волосы до пояса. Угловатое, хоть и стройное тело, длинные худые ноги и руки с выступающими узлами коленей и локтей. Можно подумать, что девушка хрупкая, но это не так. Мышц не заметно, но она очень жилистая и выносливая. Долгий бег, лазанье по деревьям, плавание – все это Янга освоила во время своих вылазок в лес. Еще у нее есть множество старых и свежих шрамов, в том числе круглых. Некоторые из них оставил отец, некоторые - она сама, сигаретами или ножом.

Голос у Янги тоже вороний: хриплый и грубый. Он резал бы слух, говори девушка чуть громче, но обычно она хрипло шепчет, а порой и просто шевелит губами, предпочитая выражать свое мнение однозначными словами, а там, где это возможно – и просто жестами. Неизвестно, что виной тому, отец, не уделявший должного внимания дочери в раннем детстве или то, что Янга курит? Говорит девушка жестко, отрывисто, часто надолго замолкает, подбирая подходящие слова.

В одежде предпочитает простоту и легкость: никаких вышивок, бусинок или рюшечек. Из украшений только тотемный амулет-кулон в виде вороньего черепа.

Вороний облик ничем не примечателен, и в нем Янгу не отличить от самой обычной птицы этого вида. Крепкий клюв, когтистые лапы, жесткие перья и черные блестящие глаза.

ХАРАКТЕР
Почти никто из соплеменников не сможет сказать о Янге что-то определенное. Она настолько незаметна и молчалива, что даже яркая история странной смерти ее отца быстро забылась. Если спросить о ней у других оборотней, ответом скорее всего будет удивленный взгляд и неразборчивое бормотание. Что, впрочем, неудивительно, ведь Янга очень редко появляется в поселке. Она не делает никому откровенного зла, но и добра тоже. Бежит от любого общения, причем порой - в прямом смысле: обратившись к ней со словами сложнее приветствия, скорее всего, можно будет увидеть удаляющуюся спину. Впрочем, даже если она ответит, мало кто долго выдерживает односложные фразы и грубый хриплый голос.

Иногда, если кто-то утруждается наблюдением, ее замечают рядом с домами, где кипит жизнь, но часто - всего лишь издалека глядящую на обычную бытовую суматоху, но никогда не включающуюся в нее. Однако девушка безукоризненно соблюдает законы племени, является на общие сборы и голосует, если это необходимо. Причем по ее голосу можно понять, что собственное мнение у Вороны есть, ибо ее решение не всегда совпадает с решением большинства. Возможно, она знает о племени довольно много, ведь если ее не видно, не значит, что ее нет.

Никто не знает, кого она любит, а кого ненавидит. Единственный, к кому, как можно предположить, Янга испытывает более-менее дружеские чувства - это Вирд, Ведающий племени. Но симпатия это или просто желание отдать долг шаману за спасенную жизнь, а племени - за пищу и приют, которые оно дает, неизвестно. Замечают ее порой и в компании Брисингра, тигра. Поэтому если кому-то вдруг потребуется Янга, то с большей долей вероятности ее можно найти возле дома Ведающего, рядом с братом вождя или не найти совсем.

Еще девушку порой замечают возле плачущих, расстроенных детей, из-за чего некоторые слишком суетливые матери считают, что она обижает их чад, пока никто не видит. Тем более что счастливых, любопытных и веселых детей девушка недолюбливает и относится к ним, по ее мнению, избалованным и изнеженным созданиям, чуть ли не с презрением.

Большую часть времени Янга предпочитает проводить в обличье ворона, в одиночестве в лесу или рядом с поселком. Еще одна причина, почему она часто посещает Ведающего - ей постоянно нужно зелье. В виде вороны она и охотится, и поедает свою добычу, очень часто сырой. Кое-кто, кому совсем нечем заняться, но очень хочется посплетничать, говорят, что подобно своему облику, Янга не гнушается падалью, а самые отчаянные свидетельствуют о том, что они лично видели, как вместе с вороньей стаей она выклевывала глаза у тела своего отца. Впрочем, еще никто не осмеливался высказать это предположение ей в лицо. Во-первых, с ней сложно встретиться, а во-вторых, от нее веет опасным непредсказуемым безумием. Тот, кто слышал смех Янги, обычно запрещает после общаться с ней своим детям.

Однако за странным каркающим смехом, за неуклюжими утешениями можно увидеть желание девушки сблизиться с соплеменниками, хотя для этого придется очень хорошо присмотреться. Кажется, что Янга олицетворение независимого одиночества, но на самом деле одиночество доставляет ей боль. Она держится в стороне не из желания уединения, а от того, что не знает, как попросить дружбы. К тому же, Янга считает себя неловкой, не слишком умной и не умеющей общаться правильно. Общаться правильно - это какая-то навязчивая идея, а потому любые контакты доставляют ей неудобства и выматывают до крайности. Она всегда думает о том, нужные ли слова сказала, правильную ли подобрала интонацию, не обидится ли на нее редкий собеседник? Это доводит ее порой до физической головной боли и несколько минут ни к чему ни обязывающего разговора отнимают больше сил, чем дневной бег по лесу. Особенно если учесть, как тяжело ей выговаривать некоторые слова.

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

БИОГРАФИЯ
Янга родилась в середине одной из суровых снежных зим, которые редко, но все же бывают на Арсе, в обычной семье добытчиков. Мать ее звали Хелен, отца Рагог.

Единственный ребенок, родители которого уже потеряли всякую надежду обзавестись наследником, должен был стать радостью в семье, но принес в нее горе. Болезнь ли Хелен, так долго не дававшая ей забеременеть, тяжелые ли роды, холодные ли ветра с фьордов – сложно сказать, что именно послужило причиной тому, что женщина, едва разрешившись от бремени, тяжело заболела горячкой. Маленькую девочку немедленно унесли от матери в дом Ведающей, частью чтобы защитить от болезни, частью – чтобы отец ее, любивший свою жену намного больше, чем непонятное, крикливое и слабое существо, только явившееся на свет, не размозжил дочери голову о ближайшую стенку. Ведающая, помогавшая Янге родиться, теперь спасала ей жизнь теплом своего очага и смесью молока с отварами трав. Она металась между ней, ее больной матерью и Рагогом, то угрожавшим немедленно покончить с собой, то впадавшим в ярость и требующим убить этого маленького выродка, то на коленях молящим взглянуть на девочку хотя бы одним глазком.

Как бы травница не старалась, она не смогла совершить столько чудес сразу. В промозглую весеннюю пору, в дни беспощадных ветров, мать Янги скончалась, так ни разу и не открыв глаз, и не увидев своего ребенка. В отце же девочки поселилось тяжелое горе. Рагог больше не рвал на себе волосы в ярости, не умолял и не угрожал. Покорно-угрюмо принял он от Ведающей кулек со своей дочерью вместе с коротким наставлением беречь ее. Еще несколько раз Ведающая заходила проведать девочку, и на сердце у нее становилось легче. Рагог был примерным отцом, по крайней мере, во время ее визитов. Решив не тревожить больше эту настрадавшуюся маленькую семью, травница перестала приходить в их дом. Тем более, что Рагог и Хелен жили на отшибе, и никогда не жаловали гостей. Поэтому о том, что происходило дальше, смогла бы поведать только Янга, но она была в то время слишком мала, чтобы рассказать. Рассказать о паническом чувстве ужаса, знакомом ей с младенчества, когда Рагог вдруг принимался ходить вокруг ее колыбельки и страшно вскрикивать, а потом тянулся красными растопыренными пальцами к ее шее, и отбегал, словно испугавшись ребенка или своих мыслей. О том, как словно преодолевая брезгливость он кормил ее, стараясь как можно быстрее скинуть ребенка с рук обратно в кроватку. Научившись ходить, Янга поняла, что лучше всего использовать этот навык, чтобы держаться подальше от страшного волосатого мужчины с налитыми кровью глазами. А первым ее словом было «убийца» и Рагог долго хохотал, показывая на девочку красным толстым пальцем.

Едва дождавшись двухлетия Янги, Рагог скинул заботу о ней на добрых стариков, и это было лучшее, что он мог для нее сделать, иначе единственным словом в лексиконе ребенка так и осталось бы клеймо, навешанное на нее отцом. Янга очень долго училась разговаривать. Другие дети тревожили ее, их резкие крики и возня казались девочке враждебными, и всего, чего могли добиться от нее, приглашая в игру – невразумительного шипения и недоброго блеска черных глаз. Драться она научилась очень рано, а дружить не научилась вовсе.

Ее дальнейшая жизнь была сплошной чередой темных и светлых вечеров, проводимых под дверью родного дома, по крайней мере, так Янге это запомнилось. Отец избегал встреч с ней и старался не пускать ее домой как можно дольше. Обычно Янга околачивалась вокруг стариков до того момента, как последний из них не уходил к себе, а потом шла к отцу, для того, чтобы несколько часов провести, колотясь в дверь и сначала умоляя, а потом и заставляя угрозами Рагога впустить ее. Это была очень странная и злая игра: Янга угрожала, что расскажет все Ведущему и травнице, а Рагог пускал ее, но никогда девочка не задумывалась о том, чтобы всерьез пожаловаться другим взрослым. Даже когда в восемь лет отец первый раз ее ударил. Просто к игре добавилось новое правило: нужно было не только попасть домой, но еще и увернуться от кулаков обезумевшего от ярости мужчины. Иногда это удавалось, иногда нет. Хоть у Янги раз от раза получалось все лучше, но и отец набрасывался на нее все свирепее. Девочка не задумывалась о том, что когда-нибудь Рагог может ее убить, для нее такая жизнь была нормальной, и она не видела в ней угрозы, разве что в минуты внезапного просветления отца чувствовала, как к горлу подкатывает тяжелый комок ненависти и слез.

Да, были такие моменты у Рагога, когда он падал перед дочерью на колени, называл ее единственной памятью о Хелен и просил прощения. Янге всегда хотелось зарядить ногой в горбатый отцовский нос – его нежность казалась ей угрозой, потому что это было чем-то чужим, незнакомым. Она забивалась в угол и поначалу громко плакала, а став старше, угрюмо молчала. Встретив такой ответ своей любви, Рагог мгновенно впадал в ярость и девочка могла с облегчением выдохнуть: к этому она привыкла, игра продолжалась.

Проводя много времени среди мудрых стариков племени, больше слушая, чем разговаривая, Янга была, пожалуй, одним из самых умных детей поселка, но показать своего ума не умела. Угловатая, тощая, нелюдимая, она не вызывала насмешек – каждый знал, как остры ногти на ее руках, и что она может даже вцепиться зубами, не щадя ни себя, ни противника, но и не вызывала сочувствия. От Янги держались в стороне и ее это устраивало: она не знала и не хотела другой жизни. К двенадцати годам, когда Янга заметила, что многие байки, рассказываемые стариками, ей уже знакомы, она стала уходить в лес. Там истории никогда не заканчивались. Летом она проводила в лесу и дни и ночи, выстелив себе гнездо среди густых ветвей. Прекратить такие прогулки пришлось, когда ее логово обнаружили: в один из часов просветления отец, не нашедший дочери, чтобы выразить ей свою любовь, поднял на ноги весь поселок. А так как Янги и правда давно не было видно, поиск начался серьезный, и кто-то из птичьих оборотней нашел ее, обозревая лес с высоты. С тех пор к ней прикрепилось прозвище «Ворона», и никто, включая саму Янгу, не сомневался, что именно ворон станет ее тотемной птицей.

Но до обряда и совершеннолетия было еще далеко, а пока снова приходилось каждый вечер возвращаться домой: после той пропажи отец куда чаще стал замечать отсутствие дочери, и уже не только в минуты просветления, но и находясь в ярости. В зависимости от своего настроения он находил ее, переполошив весь поселок, и обнимал, плача, или бил, закрыв дома. Чтобы избежать удивленных взглядов и позора, когда рыдающий отец прижимал ее к себе, Янга предпочла не провоцировать Рагога и соблюдать установленный им режим.

А в стенах дома игра их становилась все более жестокой и опасной. Янга подросла, теперь она не только убегала, но и отбивалась от отца, визжа, рыча и кусаясь, а Рагог теперь использовал не только кулаки, но и то, что попадало ему под руку: ремни, домашнюю утварь, тяжелую мебель. Лишь одно позволяло девочке избегать переломов и тяжелых травм: порядком располневший и ослабший Рагог не мог долго гоняться за ней с дубовым стулом в руке. Да и промежутки между сменами настроений становились все менее продолжительными: он мог в любой момент отбросить в сторону рогалину, которой снимал горшки с очага и кидаться на дочь с объятьями, а потом изможденно засыпать, прямо на полу. Но даже так долго продолжаться не могло.

В день пятнадцатилетия девушка узнала облик своего зверя. Это был, пожалуй, первый раз, когда в племени за много лет увидели, как Янга радуется. И, конечно, никто не удивился, узнав, что эта девушка должна будет связать свою жизнь с вороном. Поймать нужную птицу легко было и около поселения - их водилось достаточно в ближайшем лесу, многие даже ковырялись в поселковых отбросах. Однако Янга ушла далеко в чащу у гор, туда, где обычно хоронили членов племени. Вернулась она лишь через неделю, аккуратно держа в руках огромного ворона. По пальцам ее стекала кровь - сильная хищная птица исклевала руки девушки, но казалось, Янга не замечала боли. Нож в сердце птицы она вонзила быстро и точно.

Доподлинно неизвестно никому, кроме Янги, что произошло в ночь, после ее обряда, когда девушка, получив свой новый облик вернулась домой, к отцу, который не разделял ее радость от праздника и даже не присутствовал на нем. Просто в одно утро Рагог исчез и хватились его не сразу, а когда нашли, голого и мертвого, со следами огромных зубов на глотке, не стали сильно переживать. Разве что прочесали лес, отыскивая хищника, который мог бы и дальше нападать на людей, но никого не нашли и постепенно забыли эту историю. Рагога похоронили в скалах - Янга сама указала место. А на следующий день пропала из поселка. Издалека было видно огромную стаю воронов, кружащих над местом погребения.

С момента смерти Рагога прошел год. Янга научилась курить, вступила в права владения отцовским домом, вошла в племя как добытчик, исполнительный и ответственный, разве что не в меру молчаливый. Большой дичи ей не поймать, но она помогает как может нынешнему Ведающему. То ли в благодарность за спасение, о котором, она, конечно не может помнить, но может догадываться, хоть и травница тогда была другой, то ли потому, что это единственное место, где она может хоть как-то приносить пользу племени.

СВЕДЕНИЯ ОБ ИГРОКЕ
связь: вк есть у админ-состава
как нашли нас: один из создателей
планы на игру: доставлять всем неприятности, строить коварные планы, выгнать людей с Арсы
время на игру: по посту в два-три дня пока, потом может чаще, но не реже
судьба персонажа в случае ухода: отправить в закат